На том краю радуги - Страница 5

Джереми Петерсон попытался отговорить Сим смотреть на тело сестры, сказав, что от сгоревшей девушки мало что осталось, но Сим набралась храбрости и отважилась побывать в городском морге, где, увы, слова детектива полностью подтвердились. Сим вернули остатки вещей, что были у Суэн в тот момент, когда произошел взрыв, но она не решилась рассматривать их сразу после визита в морг, однако обратила внимание на одно большое аляповатое украшение — брошь в виде звезды, единственное, что не пострадало в огне. Сим удивилась, увидев эту брошь — Суэн не очень-то жаловала такого рода украшения. Впрочем, вкусы быстро меняются, к тому же эту вещицу мог подарить ей Питер или кто-то из близких друзей…

Отчасти детектив был прав — Сим и в самом деле чувствовала себя виноватой. Виноватой в том, что с сестрой случилась беда, в том, что сама Сим приезжала в Фейнстаун всего один раз за несколько лет. Ведь если бы она меньше думала о своем разбитом сердце и о том, что мать устроит очередную сцену из-за ее отъезда, Суэн, возможно, была бы жива…

В голых ветвях деревьев заиграли проблески розово-желтого закатного солнца. Сим глубоко вздохнула, подумав, что этого заката ее сестре уже не суждено увидеть. До Рождества, своего самого любимого праздника, Суэн не дожила всего какой-то месяц.

На глаза Сим навернулись слезы. Плакать она не любила и не умела, мать всегда говорила, что настоящая леди никогда не покажет чувства, обуревающие ее, на людях. В детстве Симона Бакстер рыдала лишь в своем укромном убежище — подвале, где хранился старый ненужный хлам.

Суэн всегда боялась подвала, считая, что он населен призраками умерших в этом доме людей. Сим, более рассудительная, чем сестра, призраков не боялась, поэтому подвал стал для нее местом, где можно было предаться тому, чего не делают «настоящие леди».

Повзрослев, Сим посчитала, что прятаться в подвале глупо, к тому же плакать ей уже не хотелось. Последний раз слезы на ее лице появились, когда из дома уехал отец…

Сим услышала треск веток и, мгновенно взяв себя в руки, обернулась. То, что она увидела, настолько удивило ее, что она мгновенно забыла о своих мрачных мыслях.

К пруду подъезжало кресло с довольно высокой спинкой, обтянутой синим бархатом. То, что в этом кресле кто-то сидит, Сим поняла не сразу, так как под толстым пледом в шотландскую клетку трудно было разглядеть человеческую фигуру. Когда импровизированный трон подъехал ближе, до Симоны дошло, что это инвалидная коляска, а ее «пассажир» мужчина.

Возраст мужчины определить было трудно, поскольку во всем его облике сквозила такая суровость и холодность, что Сим даже почувствовала, как под ее теплое серое пальто пробрался холодок. Незнакомец в коляске удостоил Сим своим вниманием: он окинул ее таким взглядом, словно она перегородила единственную тропинку, по которой коляска могла подъехать к озеру.

Сим и в самом деле почувствовала себя виноватой, хотя никаких причин для этого не было. Мужчина поймал ее взгляд — выражение его лица стало еще более недовольным, но он тут же отвернулся и принялся смотреть на серебряную гладь пруда, затянутую тонкой глазурью льда.

Решив не обращать на незнакомца внимания, Сим тоже посмотрела на пруд, освещенный последними лучами заходящего солнца. Ей было неприятно, что кто-то вторгся в ее мысли, но еще больше не хотелось возвращаться в «Райскую птицу», изводить себя раздумьями о Суэн и смотреть на нелепые обои с павлинами.

Незнакомец, судя по всему, не очень заботился об остатках своего здоровья: Сим заметила, как он выпростал из-под толстого пледа руку; затем раздался тихий щелчок — и в хрустальный воздух вылетела тонкая струйка голубого дыма.

Кто думает о своих легких, когда отказали ноги? — попыталась оправдать его Сим. Наверное, ему уже наплевать, что дальше произойдет в его жизни. Вот если бы Суэн осталась в живых, она бы, наверное, сказала, что Бог даровал ей еще один шанс и этим шансом надо воспользоваться. Но незнакомец в инвалидном кресле, по всей видимости, думает совсем по-другому.

Как так вышло, что он потерял способность передвигаться на своих ногах? Может, это была та самая нелепая случайность, на которую детектив Петерсон списывает все ужасное, что случается с людьми? А может, нечто иное?

Сим, конечно, никогда не осмелилась бы спросить об этом незнакомца. Ее одиночество было нарушено, и она собиралась уйти. Но вдруг заметила, что струйка голубого дыма вьется уже не в воздухе, а ползет по земле, до сих пор не укутанной снежным пледом.

Судя по всему, незнакомец выронил то, чем собирался окончательно загубить свое здоровье. Сим не стала бы сокрушаться по этому поводу, если бы не увидела, что он вознамерился отыскать свою потерю. Мужчина откатил кресло и попытался дотянуться до сигареты, но у него ничего не вышло — коляска откатилась слишком далеко. Упорства ему было не занимать — он продолжил свои попытки, и Сим решила, что лучше ему помочь, пока «трон», обтянутый синим бархатом, не укатился по спуску прямо в пруд.

Подойдя к незнакомцу, она подняла с земли потухшую сигарету и протянула ему.

— Возьмите, пожалуйста, — любезно улыбнулась Симона, но реакция мужчины на эту любезность оказалась совершенно непредсказуемой.

Он посмотрел на Сим так, словно она только что едва не столкнула его в пруд, и его бледное лицо исказила гримаса раздражения.

— Зачем мне это?! — рыкнул он.

— Мне показалось, вы ее искали, — робко пробормотала Сим, все еще не понимая, что сделала не так.

— Ей показалось… — пробормотал незнакомец, забрал из ее рук перепачканную сигарету, смял и, нащупав под пледом карман, спрятал ее. — Думаете, если я не хожу на своих двоих, то мне можно совать всякую дрянь?